«Мы сумели изменить страну»

Первому российскому правительству реформаторов исполнилось 25 лет. Его участники собрались в Вышке, чтобы отметить юбилей и обсудить, что удалось и что не удалось сделать в начале 1990-х годов и почему так произошло. Новостная служба НИУ ВШЭ собрала самые интересные из высказанных мнений.

 

Геннадий Бурбулис, государственный секретарь в 1991–1992 годах

Наше правительство было единственным в истории России правительством, сформированным на принципах меритократии. Только на этой основе мы состоялись как правительство реформ. Была редчайшая возможность присоединить к этому политическую в­­олю Бориса Николаевича Ельцина. Ему хватило мужества доверить себя, свое имя и уникальную биографию молодым и тоже дерзким людям, профессионалам в других направлениях. Этот сплав профессионализма, воли главы государства и добросовестного отношения к миссии, которая нам выпала, и есть феномен правительства 1991 года.

 

Александр Шохин, заместитель председателя правительства в 1991–1992 годах

Мы ведем отсчет с 15 ноября, даты первого заседания правительства, но можно это делать с 6 ноября, когда Борис Николаевич решился подписать указы о назначении новых членов правительства. Но судьбоносные события произошли 25 и 28 октября — заседание госсовета и заседание пятого съезда народных депутатов РСФСР, где основные положения экономической программы будущего кабинета были обозначены. У Бориса Николаевича был выбор, кто эту программу будет реализовывать. Была велика вероятность, что на пост председателя правительства будет назначен кто-то из старой партийной номенклатуры. Но президент согласился с мнением Геннадия Бурбулиса и сам стал временно исполняющим обязанности председателя правительства — тогдашняя конституция позволяла это сделать. Я считаю, что это был серьезный шаг Бориса Николаевича, который обеспечил политическое прикрытие команде реформаторов.

 

Станислав Анисимов, министр торговли и материальных ресурсов в 1991–1992 годах

15 ноября 1991 года я принимал участие в заседании кабинета под руководством Ельцина, и первое, что сразу бросилось в глаза — это обстоятельность и полное владение вопросами. Никаких лозунгов, никаких агитаций. Официальные заседания проходили по четвергам, но каждый вторник члены правительства собирались на предварительные, «бутербродные» заседания, до глубокой ночи, чтобы обсудить готовящиеся указы. Обсуждение было свободным: кто что считал, тот так и говорил. Министр вносил предложение — его «клевали» все, шла полемика, но она помогала прийти к согласию, и в итоге принималось решение.

 

Петр Авен, председатель комитета, министр внешних экономических связей в 1991–1992 годах

Многое из истории нашего правительство не разъяснено, не рассказано, и дискуссии вокруг него идут либо с хвалебно-мемориальным уклоном, либо — что гораздо чаще — с обвинительным. Я могу отметить, что в том правительстве была феноменальная атмосфера, мы действительно друг друга поддерживали, полностью доверяли. И мне кажется важным, чтобы этот благожелательный и в то же время честный тон сохранился при обсуждении того, что мы делали. Многого мы тогда не понимали, многими вещами, к сожалению, не занимались, сосредоточившись на экономике. Но мы сумели изменить страну. Кто бы что ни говорил, она стала другой, и это останется навсегда.

 

Евгений Сидоров, министр культуры в 1992–1997 годах

Егор Гайдар личность совершенно замечательная, но он не мог говорить с Россией на ее языке, этот факт надо признать. Так бывает, когда политическая честность не хочет рядиться в популизм. И поэтому одна из главных наших бед в том, что мы не могли ежедневно, доказательно, доходчиво объяснять людям, что мы делаем и ради чего. Необходим был совершенно другой контакт правительства и народа. Я сам в итоге потерпел тяжкое, я считаю поражение, потому что не сумел убедить руководство в том, что культура выгодна, даже экономически выгодна, потому что все национальное богатство культуры не подлежит инфляции и это почва для развития государства и общества. Какая экономика без культурной почвы? Такого не бывает.

 

Андрей Нечаев, первый заместитель министра экономики и финансов, министр экономики в 1991–1993 годах

Один из моих заместителей, еще не будучи формально назначенным, отказался от должности со словами: «Я не хочу присутствовать при развале России». Это к вопросу о мифах. Сейчас от этого отмахиваются: какая гражданская война? Какой распад России? Но в конце 1991 и начале 1992 года все выглядело совсем иначе, когда руководители национальных республик и других регионов с разной мерой радикальности, но вполне серьезно заявляли о выходе из России. И факт преодоления этой угрозы я считаю очень большим достижением нашего правительства. Много говорят о том, что реформы надо было делать постепенно, что сначала нужно было сформировать институты. Но я боюсь, что Россия бы просто не пережила зиму 1992 года, если бы тогда не были предприняты болезненные, но решительные действия.

 

Анатолий Чубайс, председатель Госкомимущества, заместитель председателя правительства в 1991–1994 годах

Важнейшая задача, которую начало решать правительство Бурбулиса — Гайдара с ноября 1991 года — это задача государственного строительства. Несущий каркас всей системы государственной власти к тому моменту обрушился до основания, и мы пытались отстроить его заново. Поэтому когда нам говорят, что нужно было медленно идти по китайскому пути, это разговор, который не учитывает реалии: такая возможность есть, когда есть государственная власть, условный «китайский путь» можно было бы обсуждать в 1960–1970 годах, но не когда все рухнуло. Радикальность наших реформ была связана именно с этим. В то же время нужно признать, что некоторые глубинные процессы в экономике мы не предвидели, а, увидев их, не смогли дать адекватный ответ. Два главных примера — неплатежи, в том числе в бюджетной сфере, которые разрушали доверие к государству и проблема которых продолжалась до 2000 года, и криминализация, когда целые города и регионы оказывались под властью бандитов.

 

Евгений Ясин, министр экономики в 1994–1997 годах

Достижения наши могут показаться не очень существенными. Многие ожидали, что сразу будут подниматься темпы экономического роста и наступит расцвет — случилось не совсем так. Почему — это отдельный вопрос. Своим студентам я рассказываю о том, что делали мы, но при этом говорю: «Самая главная работа — та, которую предстоит делать вам, так что вы особо не задавайтесь, а готовьтесь. Это будет нелегкая работа». Россия заслужила, чтобы наконец выбраться на такой уровень, на котором она будет не хуже других передовых стран.